Шутки, смешные истории и разные хохмы

Судьи, выслушав объяснения бывшего Искова, решили, что Михайлову нельзя привлечь к ответственности, так как она не является человеком, совершившим преступление. Согласно болгарскому законодательству, человек, который перенес операцию по перемене пола, не имеет более никакого отношения к действиям, которые он предпринимал до операции. В результате, судьи вынесли вердикт, что Исков не может быть посажен в тюрьму сроком на три года по причине перемены пола. 

На кладбище Цяньню – одной из деревень северной китайской провинции Хэнань – лишь призраки бедняков бродят среди бурьяна. Гу Дасин, вполне живой рабочий на пенсии, не расстающийся со своим костюмом «а-ля Мао», обводит взглядом поле, которое покрывает густой туман. Он утверждает: «Здесь ни одна женщина не лежит в могиле одна». 

Надгробный камень на могиле его сына – тому свидетельство. Умерший в 17 лет от гепатита, Гу Чаншэн был сначала похоронен один. «Через некоторое время, – вспоминает его младшая сестра, – старший брат явился моим родителям во сне. Он говорил им: «Мне одиноко, мне очень одиноко!» У него было печальное лицо». Гу Дасин тут же приступил к поиску тела юной девушки. В здешних краях, где девочек меньше, чем мальчиков, а потому они очень ценятся – как живые, так и мертвые, – поиски были трудными. Прошло шесть лет, прежде чем труп 10-летней утопленницы из соседней деревни был захоронен рядом с телом его сына, положив конец его безбрачию. Союз скрепили свадьбой – свадьбой мертвецов.

Когда Гу Дасин узнал о смерти девочки, которая должна была стать его невесткой (а было это лет 20 тому назад), он тут же послал к ее родственникам посредника – договариваться о свадьбе. Семья поинтересовалась возрастом, физическими данными и характером Гу Чаншэна. Убедившись, что «им будет хорошо вместе», она дала согласие. 

В день свадьбы семья Гу Дасина утроила большой праздник. Мужчины клана отправились за гробом утопленницы, ее фотографией и мемориальной доской. Саван остался на пороге дома. Но ее фотографию и доску поставили рядом со снимком и доской Гу Чаншэна на алтарь предков. Обе семьи воздали хвалу Небу, Земле и предкам. Потом начался пир: родители, друзья покойных ели, пили, хохотали в доме, который был весь украшен красными лентами – в цвет свадеб и иероглифами «двойного счастья». «Грохотали петарды, всем было весело», – вспоминает Гу Дасин. «Надеемся, что они могут жить, как живые», – добавляет его жена. 

В отличие от настоящей свадьбы, ритуал завершала не брачная ночь, а церемония погребения. Младшие братья и сестры покойных переоделись во все белое (цвет траура), и по всей деревне стоял плач, пока гроб несли к общей могиле супругов-покойников. Как и при настоящих браках, эта свадьба позволила завязаться родственным узам. «Здесь все знают, что такое «инь хунь», – утверждает Гу Дасин. – Это было всегда». 

Ван Чуаньдун долго работал партсекретарем деревни Мяосяодуань, расположенной недалеко от Цяньню. Он тщательно составляет свое генеалогическое древо, в которое он, наряду с именами отца и матери, вписал имя своей «мачехи». Поскольку после смерти бывшего мужа его мать снова вышла замуж и, таким образом, стала членом другого клана, Ван Чуаньдун женил своего 41-летнего отца на трупе неизвестной женщины, умершей 70 лет назад. Случается, что браком сочетают и скелеты вековой давности, поясняет Чжан Чжиган, журналист из провинции Шаньси, отец которого тоже стал объектом «инь хунь». Если нет и скелета, достаточно и урны с прахом, пишет газета.